Приглашаем вас вместе с Дмитрием Померанцевым совершить путешествие мечты на полуостров Крым.
* * *
Честно говоря, попутешествовать особо много не довелось, однако есть на Земле место, стремиться куда не перестану, пока буду жив. Место это (мысленно давно уже называю его земным раем) – полуостров Крым.
За сорок с лишним лет побывал там дважды. Первый раз около двадцати лет назад, второй – порядка семи.
Наиболее сильное впечатление оставили по себе, разумеется, море и горы. А еще – воздух и солнце.
Море – бесконечная водная гладь, уходящая до горизонта. Терпкий соляной раствор, смывающий с тебя все заботы, усталость, болезни и огорчения, очищающий и успокаивающий легкими покачиваниями на волнах. Море – это рычащий зверь, который, ярясь или забавляясь, подбрасывает тебя высоко вверх, норовит подмять под себя очередным валом и в конце концов вышвыривает, будто щепку, на берег, но не успокаивается на этом и, отступая, норовит утащить за собою на дно, спрятать среди рыб и водорослей.
Горы надменно взирают на своего расшалившегося соседа и думают о чем-то своем, высоком. Легкие облака, точно их материализовавшиеся мысли хороводятся вокруг их вершин. За царя горы — конечно, Ай-Петри. Он тут уже сотни тысячелетий и много чего и кого повидал. Видел свирепых киммерийцев на их мохнатых низкорослых конягах (был ли среди них знаменитый Конан, столь удивительно похожий на нынешнего губернатора Техаса?), видел гордых и не менее ископаемых скифов, столь рьяно пекшихся о своем загробном благополучии, что не лень было насыпать поверх могил высокие курганы. Высокие? Не смешите ай-петрины тапочки! Видел он и мечтательных греков, и ушлых генуэзцев, что на ходу с тебя подметки срежут, и говорливых черноглазых армян, которые так тебя заболтают, что купишь у них, чего и не собирался, а не купишь – деньги дома забыл, так подарят. Видел и кровожадных турок, что знали толк в красивых женщинах и наращивали собственное благосостояние за счет набегов на северных соседей. Один из их ханов – некто Гирей даже вошел в мировую историю. Правда исключительно благодаря сооруженному по его приказу фонтану и тому обстоятельству, что имя его тогдашнего слесаря-водопроводчика до наших дней не сохранилось. Видел и то, как упомянутые выше соседи однажды сами нагрянули в гости – с милого севера в сторону южную. Да так удачно зашли, что хозяевам пришлось потуже натянуть свои фески, побросать наложниц и ятаганы, попрыгать в фелюги и отплыть в сторону родины, которую они так дальновидно в свое время оттяпали у византийцев. Много чего повидал на своем веку старина Ай. Из самых свежих впечатлений – бритоголовые мальчики с бейсбольными битами и вполне арийской внешностью, коих активно завозили откуда-то из Заднестровья и Прикарпатья целыми эшелонами, которые кто-то – не без чувства юмора был человек – назвал поездами дружбы. Мальчики покупались в море, покушали пахлавы и уехали домой, когда выяснилось, что никто им тут не рад и дружить с ними не собирается. Точно стражник-великан, стоит Ай-Петри плечом к плечу со своими братьями между землей и морем, стережет границу между обыденностью и сказкой и, подобно своему библейскому тезке, крепко держит в руках ключи от рая. Переехал горы – и ты в раю.
Не могу похвастать большим опытом по части пляжного отдыха, однако на мой взгляд именно в Крыму какое-то особенное, уникальное солнце. Очень уж оно там, знаете, любопытное. Спускается пониже, в окна заглядывает. Так что и не хочешь, и под крышей прячешься, а все равно загоришь.
Ну, и наконец, воздух. Чистый, сухой – с гор спускается, а не с моря прилетает. Одна знакомая все детство от астмы погибала. Родители свозили на полмесяца в Солнечногорское, что под Алуштой, и с тех пор – ни одного приступа. Да и жара на таком воздухе переносится чудесно – лучше, чем в любой сауне. С утра выйдешь на улицу, вздохнешь полной грудью – бодрящая утренняя прохлада – тридцать восемь градусов по Цельсию в тени.
Солнце, воздух и вода – это все, конечно, замечательно, но ведь Крым – это еще и история, и культура, и особенные, удивительные люди, в чьих жилах смешалась кровь стольких народов, что они сами давно потеряли им счет, а в их речи встречаются такие экзотические слова и выражения, что и конголезский афроафриканец наверняка услышит что-нибудь родное. Этим камням читал свои стихи Макс Волошин, по ним ступал Айвазовский, выбирая на горизонте очередную деталь для полотна. Даже Флоренс Нотингейл – первую в мире медсестру сюда однажды занесло, когда ее соплеменники-англичане вместе с французами и турками лет этак полтораста тому попытались кинуть тут якорь. Не вышло – споткнулись о Малахов курган.
Сегодня Крым – это Россия. Крым наш. Все это знают, все – в той или иной степени – с этим согласны, но почему-то в большинстве своем предпочитают делать вид, что это не так, что большая политика и международное право важней, чем живые люди. Они б это косовским и боснийским сербам объяснили.
Мое собственное ко всему этому отношение? Думаю, я и так уже его высказал. Возможно, это нужно было сделать как-то по-другому. Но это нужно было сделать в любом случае. Я был в Крыму, я общался с тамошними людьми и знаю, чего они всегда хотели и кем себя всегда считали. Крым – это Россия? Замечательно! Лишний повод радоваться тому, что повезло родиться русским.