Автор статьи: Анатолий Попко — начальник отдела социокультурных проектов и программ Государственного музея — культурного центра «Интеграция» имени Н.А. Островского. Бизнестренер и эксперт в сфере невизуальной доступности.
Под его непосредственным руководством реализуются такие проекты, как «Диалог в темноте» (Россия), «Концерты в темноте» и «Люди IN».
Темнота – друг молодёжи
В последнее время очень большую популярность приобретает такая социальная технология, как временное лишение зрячего человека возможности видеть. Затем человеку, потерявшему зрение, предлагаются разного рода активности – употребление пищи, прогулки по городу, экскурсии, концерты и тренинги. Лишаясь основного источника информации об окружающем мире, зрячий человек может пережить целую гамму новых эмоций и впечатлений, сосредоточить своё внимание на оставшихся органах чувств, получить новый эстетический, кулинарный, коммуникативный, сенсорный опыт, осмыслить его и прийти к определённым выводам.
В то время как потенциал столь сильной сенсорной депривации не подлежит сомнению, направить его в конструктивное русло очень непросто. Проще говоря, неискушённому наблюдателю невооружённым глазом видно, что темнота – отличный инструмент. Остаётся два вопроса: какие именно задачи можно решать с его помощью и как именно это делать?
Ответ как будто бы напрашивается сам собой: «Зрячий человек, оказавшись в полной темноте, понимает, каково это – быть слепым». Получается, что абсолютная темнота – отличный инструмент для формирования адекватного (общественного) представления о слепых.
Так ли это на самом деле? Что получает зрячий человек, лишаясь зрения? Почему темноту проще создать, чем использовать? Размышления об этих и смежных вопросах и предлагаются читателям настоящей статьи.
Очки нельзя темнить
С практической точки зрения задача временно лишить зрячего человека возможности видеть окружающий мир имеет всего два решения: закрыть глаза специальными светонепроницаемыми очками или поместить человека в пространство, совершенно лишённое источников света. Стороннему наблюдателю это может показаться странным, но единственное, что объединяет оба эти решения – это результат: человек перестаёт видеть. Всё остальное различается.
Технически использование специальных светонепроницаемых очков или повязок несопоставимо проще и дешевле затемнения любого помещения. Затемнение – это особый процесс, направленный на исключение любых источников света и обеспечение полной (абсолютной, эталонной) темноты. Такая темнота практически не встречается в природе, поскольку Свет, как вода, проникает в любую щель. Глаза к такой темноте не привыкают, т.е. даже после длительного пребывания в таких условиях человек не может ничего рассмотреть.
В ощущениях двух людей, один из которых надел светонепроницаемые очки, а второй оказался в затемнённом помещении, существует принципиальная разница:
| Человек в очках | Человек в затемнённом помещении |
| Твёрдо осознаёт: он не видит из-за того, что у него на лице – очки | Не может сразу в полной степени осознать, что не так: почему между открытыми и закрытыми глазами нет никакой разницы |
| Понимает, что в любой момент может самостоятельно снять очки и вернуться в привычный мир | Моментально теряет контроль над ситуацией: не может быстро и без посторонней помощи вернуться в привычный мир |
| Окружён зрячими людьми и понимает, что они видят и могут в случае необходимости помочь | Окружён людьми, которые тоже ничего не видят |
Эти различия играют ключевую роль во внутренних ощущениях человека. Так, есть определённый процент людей, которые не могут заставить себя войти в затемнённое помещение или у которых при входе начинается сильнейшая паническая атака. Преодоление стресса является чрезвычайно важным опытом погружения в темноту и практически отсутствует при использовании светонепроницаемых очков.
Различия в ощущениях человека в очках и в затемнённом помещении приводятся здесь как иллюстрация тех процессов, которые определяют потенциал темноты как инструмента.
Из истории вопроса
Впервые в 1988 году во Франкфурте (Германия) появилась временная выставка проекта «Диалог в темноте», а в 2000 году в Гамбурге – постоянная. Посетители этой выставки оказывались в парке, небольшом загородном домике, на улице города, а затем (после небольшого путешествия на лодке и короткого похода по фермерскому рынку) – в кафе. Всё это происходило в абсолютной темноте под руководством незрячих гидов. В настоящий момент (весна 2019 года) в мире существует 29 мест, где проводятся выставки или тренинги проекта «Диалог в темноте». В то же время во всём мире существуют и копии этого проекта, т.е. аналогичные активности в условиях абсолютной темноты, к работе в которой привлекаются незрячие и слабовидящие.
В России темнота началась с ресторана (2007 год), в 2012 году появились тренинги проекта «Диалог в темноте», а затем и выставки проектов «мир наощупь» (Санкт-Петербург) и «Прогулка в темноте» (Москва). С мая 2017 года на систематической основе проводятся «Концерты в темноте», а в 2019 году запланирована премьера мюзикла в темноте (Москва).
В других городах России (Нижний Новгород, Екатеринбург, Калининград) также предпринимались попытки организовать экскурсии, тренинги и концерты в темноте, но на долгосрочной основе проводятся только прогулки по городу с завязанными глазами.
Также есть немало активностей, которые предполагают не полную темноту, а сумрак, отказ от взаимодействия с незрячими людьми, применение разных технических средств (очков ночного видения) и т.д. Эти проекты здесь не рассматриваются из-за принципиальных (концептуальных) отличий.
Адекватное представление о слепых или сферический конь в вакууме
Излишне говорить, что адекватное представление о чём бы то ни было – штука полезная, но как эту адекватность… пощупать. Иными словами, какие именно общественные представления о слепых нам хотелось бы называть адекватными, т.е. соответствующими действительности, конструктивными и т.д.? К чему (к каким действиям или эмоциям) должно побуждать адекватное представление о слепых?
Можно выделить, как минимум, три плоскости для анализа представлений условно здоровых граждан о людях с тотальной потерей зрения: морально-психологическое состояние, особенности восприятия окружающего мира и, как следствие, возможности незрячего человека. Иными словами, толковый зрячий обыватель не знает (а бестолковый – знает) ответы на три принципиальных вопроса:
- «Что чувствует (переживает) слепой?»,
- «Как слепой познаёт мир?»,
- «Что может и чего не может слепой?».
Однозначно ответить на вопрос о морально-психологическом состоянии среднестатистического незрячего достаточно просто: сама по себе слепота не является главной и тем более единственной характеристикой человека. Она не определяет характер или настроение, призвание или образ жизни. Инвалидность по зрению воспринимается как существенное дополнительное бремя (стойкое ограничение жизнедеятельности), которое во многих случаях можно преодолеть.
Правда, оговоримся: преодоление слепоты – реабилитация – представляет собой длительный процесс, требующий не только специальных знаний, умений и навыков, но и формирования определённых психологических установок (отношения к себе и окружающим, развития механизмов борьбы со стрессом, готовность к выходу из зоны комфорта и т.д.).
С точки зрения восприятия окружающего мира слепые довольно существенно отличаются от зрячих, обращая куда большее внимание на слух, осязание, обоняние и (в меньшей степени) вкус. Поскольку до 80% информации условно здоровый человек получает при помощи зрения, ему бывает очень трудно представить и осознать, насколько важными являются слуховой и тактильный каналы восприятия, насколько адекватными конкретные практики изучения окружающего пространства. Наиболее яркий пример – психологическая готовность многих зрячих нормально воспринять идею о необходимости тактильного изучения их лица тотально незрячим при первом знакомстве (чего на практике, разумеется, никогда не происходит).
Возможности человека с тотальной потерей зрения также в значительной степени остаются terra incognita. Поскольку познавательная и бытовая деятельность среднестатистического условно здорового человека на 80% опирается на зрение, постольку формируется ложная гипотеза: «Отказ от зрения автоматически приведёт к отказу от этой деятельности». В этом коренится неподдельный интерес людей без инвалидности: «А как незрячие готовят, гладят, путешествуют, одеваются, растят детей, ведут приусадебное хозяйство, делают ремонт в квартире, используют персональные компьютеры и сенсорные смартфоны?! Как это всё возможно без зрения?!».
Приведём банальный пример (каждый незрячий может запросто вспомнить десяток подобных ситуаций). Идёт подготовка к презентации фильмов с тифлокомментариями, которая должна пройти в условиях абсолютной темноты. Выступающие (кинорежиссеры, руководители видеосервисов, продюсеры знаменитых участников мероприятия) входят в затемнённое пространство по одному – для выявления индивидуальных реакций на темноту, знакомства с ведущим и уточнения деталей выступления. Ведущий просит каждого спикера сообщить, как именно его нужно представить, чтобы он мог это записать. Спонтанная реакция абсолютно всех участников, которые раньше не сталкивались с незрячими людьми в профессиональных условиях (хотя и в курсе проблемы тифлокомментирования): «А как Вы будете записывать?». Некоторые добавляли: «Точечками?». Услышав, что ведущий фиксирует информацию при помощи ноутбука, участники сталкиваются с необходимостью объяснить себе, как это вообще возможно: они не могут работать на компьютере в кромешной темноте… «Значит никто не может»: «А, Вы в другом помещении находитесь? Не с нами?»
Этот показательный пример иллюстрирует, насколько среднестатистическому (с точки зрения взаимодействия с незрячими людьми) условно здоровому человеку проще отказаться от заведомо известной информации (презентацию в темноте обеспечивают тотально незрячие люди) и пересадить зрячего ведущего в другое помещение. Мысль о том, что компьютером можно пользоваться без помощи зрения, является очень нетривиальной.
В темноту, как в омут головою
Что испытывает зрячий человек, внезапно лишившись возможности видеть окружающий мир? По отзывам участников тренингов в темноте, изначально они испытывают страх (в диапазоне от лёгкой настороженности до панической атаки), неудобство, беспомощность. После первоначального шока включаются механизмы рационализации, наиболее популярными среди которых являются два:
- Я не один – человек понимает, что вокруг находятся люди в точно такой же ситуации. Иногда участники пытаются поддерживать физических контакт друг с другом (держат за руку) или ищут психологической поддержки;
- Это скоро кончится – человек понимает, что темнота это на время. Ему нужно просто собраться с силами и пережить, перемочь это страданье, а потом он снова начнёт видеть.
Затем проявляются индивидуальные реакции на стресс: одни начинают шутить, пытаясь разрядить обстановку, другие — помогать окружающим, переключая внимание с собственного дискомфорта, третьи – замирают, пытаясь анализировать собственные ощущения и поведение окружающих, и т.д. Классический вариант реакций спектра «бей, беги, замри».
Затем участники тренингов включаются в понятную и возможную в их условиях деятельность, зрители концертов – начинают воспринимать музыку, посетители ресторана – исследовать и потреблять пищу, посетители выставок – изучать окружающее пространство. Любая форма активности переключает внимание с собственных внутренних проблем, вызванных резкой сенсорной депривацией, на решение актуальных задач.
Контузия темнотой
Возвращаясь на свет, т.е. в привычную для зрячих людей среду, участники испытывают явное облегчение и начинают стремительно делиться собственными эмоциями и впечатлениями. Возникает необходимость выговориться. Затем наступает время рефлексии – организованной (в случае тренингов и выставок) или самостоятельной, если зрители просто уходят с концерта в темноте или из ресторана.
В процессе организованной рефлексии ведущий может направить её в заданное русло (например, в плоскость анализа отношений к слепым), но даже в этом случае – этот вопрос далеко не самый важный и точно не единственный. Дело в том, что участник – это зрячий человек, только что успешно переживший стресс. Ему или ей гораздо интереснее и важнее то, что случилось с ним или с ней, т.е. хочется прочувствовать и осмыслить собственные переживания, поделиться мыслями и открытиями. «Мне было страшно… а потом произошло то-то и стало легче. Затем у меня появились мысли… Кто бы мог подумать, что…» и т.д. Особенности восприятия окружающего мира слепыми людьми, их возможности и способности – периферийная проблема.
Опыт показывает, что даже если предложить участникам поразмышлять над отношением к слепым, они чаще всего возвращаются к собственным ощущениям первоначального дискомфорта. Им в темноте было страшно, поэтому они понимают, что слепых надо успокаивать и поддерживать. Они чувствовали себя беспомощными, поэтому они делают вывод о том, что слепым надо помогать. Они, сжав зубы, боролись со страхом неизвестности, поэтому слепые достойны всемерного восхищения. Сейчас, выйдя на свет, они осознают, чего были лишены в темноте, поэтому они, разумеется, не смогли бы жить, если бы вдруг ослепли. Мысль о том, что человек ко всему приспосабливается, произносится с горечью: «Приспособиться, конечно, можно, но что это за жизнь…», «Конечно, куда же деваться…». Хорошее настроение слепого воспринимается как бровада: они и сами только что так маскировали свои страхи и неуверенность.
При этом у участников недостаточно времени и информации для того, чтобы составить обоснованное представление о реальных возможностях слепых. Например, они не учатся пользоваться смартфоном или компьютером без визуального контроля: и потому, что на это требуется довольно значительное время, и потому, что чисто технически использование электронных устройств и сохранение абсолютной темноты – очень сложная задача, и потому, что они не привыкли воспринимать большие объёмы информации на слух, и потому, что у них нет достаточной мотивации (они же скоро начнут видеть).
«Как на самом деле устроен мир»
К позитивным эффектам визуальной депривации (в результате пребывания в затемнённом помещении или использования светонепроницаемых очков) можно отнести «техническое любопытство»: «А как, действительно, слепые проверяют время/используют сенсорные устройства/ездят в общественном транспорте?». Если рядом оказываются незрячие люди, способные воспользоваться этим интересом и достать пару «кроликов» из «цилиндра», участники уносят с собой WOW-эффект: «Кто бы мог подумать…». Это чрезвычайно важный, но сложно достижимый результат мероприятий в темноте/с завязанными глазами.
Ключевыми препятствиями на его пути можно считать:
- Психологические барьеры – отказ некоторых участников от размышлений на неприятные, беспокойные темы людей с полной потерей зрения;
- Собственный сильный эмоциональный фон, связанный со стрессом погружения в темноту или с радостью его преодоления;
- Отсутствие привычного механизма восприятия новой информации (зрячий человек лучше усваивает информацию, которая представлена в визуальной форме). Ему проще посмотреть на то, как незрячий пользуется смартфоном, чем долго об этом слушать.
Ключевыми инструментами являются:
- Чувство достижения успеха – результативное выполнение практической задачи (например, определение достоинства нескольких монет) способно мотивировать на исследование и использование оставшихся ресурсов для достижения других значимых результатов;
- Геймификация – подача материала в игровой форме;
- Осознание выполнимости задачи – логика: «Если задача в принципе выполнима, значит и я смогу её решить»;
- Вызов самому себе – посыл: «Я смогу преодолеть и выйти победителем». (Именно последние два мотива побуждают условно здоровых людей ходить по городу с завязанными глазами в сопровождении незрячего напарника).
Инструментальность темноты
Тотальная визуальная депривация (или, проще говоря, абсолютная темнота) – это инструмент. Своего рода топор: автомобиль им починить невозможно, но можно срубить дерево. Темнота (особенно внезапная и краткосрочная) порождает стресс, массу новых эмоций и впечатлений, активизирует индивидуальные механизмы преодоления трудностей и неопределённости, стимулирует выброс в кровь адреналина. Она может использоваться как инструмент обучения и развития «мягких» навыков, новых коммуникативных инструментов, сплочения коллектива. В более мягкой форме она может стать основой для формирования нового эстетического опыта, смещения фокуса внимания в сторону других органов чувств (слух, обоняние, осязание, прикосновение) или просто новых экзотических ощущений.
Темнота – это, своего рода, экстремальный вид времяпрепровождения, который может быть полезен зрячим. В процессе привыкания (освоения) темноты зрячие люди сталкиваются не только с трудностями, но и с людьми, которые находятся в ней постоянно. Своего рода профессиональные парашютисты или скалолазы (только вынужденные).
Можно очень упрощённо предположить, что визуальная депривация позитивно для формирования адекватного образа слепого в том случае, если она запускает механизмы рационализации проблемы отсутствия зрения. Если она стимулирует поиск приемлемых решений, интерес к инструментам (механизмам) достижения успеха, а также внимательное отношение к потребностям слепых и слабовидящих. Например, насколько важным является обеспечение доступности (предоставление визуальной информации в текстовой, речевой или тактильной формах – например, 3D-модели зданий). Кроме этого, погружение в темноту связано с общением с незрячими людьми, которые также могут убедительно продемонстрировать или описать собственные переживания (или их отсутствие) в той или иной ситуации.
Вместе с тем, прибегая к инструментам визуальной депривации, важно иметь в виду: человек прыгает с парашютом, чтобы решить одни задачи, а разговаривает с мастером парашютного спорта – чтобы решить другие задачи. Очень важно найти эту границу и не подменять интерес к пребыванию в темноте и тому, что она может дать, с задачами формирования адекватного мнения… о профессиональных парашютистах.
