«Мой первый полет»

«Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех». Именно этой цитатой из песни «Под звёздами Балканскими» я и хотел бы начать свой рассказ о первом своём в некотором роде самостоятельном путешествии.

Было это в далёком 1998 году, именно тогда я и некоторая часть моих однокашников отправились в замечательный Болгарский город Варна.

Мне тогда было всего 18 лет и это было первое путешествие, в которое я направился без родителей.

Ни для кого не секрет, что инвалиды в подростковом возрасте имеют достаточно серьёзное непонимание с родителями:

• Родители стараются опекать ребёнка инвалида всеми доступными им способами и даже тогда, когда это не нужно;
• Ребёнок инвалид нередко серьёзно препятствует такой опеке, что приводит к семейным скандалам.

Так что путешествие, в которое ребёнок инвалид отправляется без опеки родителей, это уже событие.

В моём первом путешествии без родителей было ещё и предвкушение чего-то нового, ранее неиспытанного, волшебного.

Путь наш лежал тогда из Нижнего Новгорода в Москву, а из Москвы уже непосредственно в город Варна, в который мы летели на самолёте.

Стоит сказать, что до этого дня на больших самолётах мне летать не приходилось. Приходилось только однажды лететь на самолёте Ан-2, прозванном в народе кукурузником, и от этого полёта у меня остались исключительно пакостные впечатления: трепало, подкидывало, кружилась голова, самолёт трясся, как раздолбанная небесная шаланда.

Стоит ли говорить о том, что всю дорогу до Москвы, трясясь в автобусе, я подсознательно боялся самолёта. Страха добавляло и то обстоятельство, что лететь надо было более двух часов, а на кукурузнике я летал единожды и всего минут 20 — 30, так что всю дорогу я накручивал себя на то, что буду лететь на такой же раздолбанной гремящей и трясущейся небесной шаланде.

Трудно сказать, полетел ли бы я вообще, если бы, скажем, полетел с родителями, или с кем-то из родственников. К родителям у меня была какая-то подсознательная недоверчивость из-за родительской гиперопеки, а с родственниками я бы просто забоялся лететь. Тут же была другая история: вместе со мной в Болгарию летели ещё и мои одноклассницы и однокашники, перед которыми мне бы было просто стыдно бояться, так что всю дорогу до Москвы я, как мог, пытался себя успокоить, что всё будет хорошо, что я выдержу, что я не буду бояться.

Постепенно страх полёта замылился в процессе общения с ребятами, с которыми мне предстояло лететь, разговор перешёл на другие темы и, приехав в аэропорт, я практически перестал бояться.

Однако, полностью страх полёта из меня выбил страх полёта других людей, а именно некоторых из девушек, летевших тогда с нами. Они собрались в кучку и друг с другом обсуждали будущие перипетии полёта и  слово «боюсь» было едва ли не самым частым в их лексиконе. Не знаю, тряслись ли у них руки и ноги, холодило ли во всём теле, но завести с ними разговор о чём либо, кроме предстоящего полёта было совершенно невозможно.

Но бойся, не бойся, а лететь надо. Настал тот трепетный момент, когда нас подвезли на перронном автобусе к красавцу лайнеру. За давностью лет я не вспомню точно, что это был за самолёт, скорее всего Ту-154, бывший в ту пору самым популярным самолётом в России, или, быть может, Ту-134, уходящим в ту пору на заслуженный отдых, да это, в принципе, и не важно, важно другое: я был поражён в самое сердце красотой самолёта, его чётко выверенными линиями, мощными крыльями, обводами хвостового оперения… Лайнер был безумно, безумно красив. Мне случалось после этого летать и на других самолётах, иностранных, более навороченных, как думают некоторые, более безопасных, но красота советских лайнеров осталась непревзойдённой и, если на советские, к примеру, автомобили в сравнении с иностранными без слёз не взглянешь, то с самолётами всё с точностью до наоборот: наши самолёты красивы и элегантны, тогда, как заграничные представляются простой штамповкой.

Разумеется, это исключительно моё мнение, да и отвлёкся я от своего рассказа.

Наконец-то мы прошли в салон этого красавца лайнера. Лёгкий запах авиационного топлива, какие-то шорохи, свист, звуки моторчиков, что-то там делающих, всё было интересно, непонятно и очень волшебно. Это сейчас я знаю, что свистела, скорее всего, вспомогательная силовая установка (ВСУ), обеспечивающая питание самолёта на земле, а моторчики жужжали потому, что пилоты ставили предкрылки и закрылки в нейтральные положения, но тогда это было очень загадочно и очень похоже на сказку. Кстати, сейчас с высоты лет я понимаю, что для человека, который летит в первый раз, все эти звуки могут быть скорее страшными, чем интересными, или волшебными, и это обстоятельство может только усилить страх предстоящего полёта.

Так что, если вы боитесь лететь, очень советую вам отправиться в ваш первый полёт с тем, кто уже хотя бы единожды летал. Такой человек, возможно, сможет объяснить вам природу непонятных звуков, а так же просто будет поддержкой, опорой, да и просто человеком, с которым можно поговорить и отвлечься.

И вот настал новый момент. В свистящий звук вплёлся звук более низкий, потом он стал громче, с каким-то дребезжанием, что заставило девушек, сидящих в креслах впереди меня, чуть ли не взвизгнуть от страха. На меня, как не странно, этот низкий звук вообще не произвёл никакого впечатления: ну делают там что-то эти дяди в фуражках за дверью пилотской кабины, ну и пусть делают, они — пилоты, им виднее. Опять же сейчас с высоты лет и полётов я знаю, что, скорее всего, тогда пилоты начали запуск двигателей, а тогда, конечно, я не знал, но уже и не боялся.

Наконец самолёт немного задрожал, что заставило наших девчонок издать ещё несколько забавных звуков, и куда-то поехал. Вот на этом этапе мне стало уже безумно интересно. Бедные девочки думали, что мы уже взлетаем и что пора бояться по-настоящему, а, возможно, и прощаться с этим бренным миром, но мы всего-то покатили по лётному полю.

Вот на этом этапе, который, кстати, называется рулением, я уже начал замечать в себе нотки любопытства. То есть я уже не боялся, но и не смотрел на всё апатично. Я прилип к иллюминатору и во все свои не очень зрячие глаза смотрел, как самолёт плавно катит мимо других самолётов, каких-то автомобилей, трапов, каких-то сооружений, а под крылом бежит цепочка огоньков.

Наконец настал новый и неожиданный момент. Самолёт остановился, свист полностью исчез и стал слышен только ровный низкий гул. Сейчас я понимаю, что тогда мы прибыли к месту взлёта, которое в авиации называется исполнительным стартом, пилоты выключили вспомогательную силовую установку, которая больше не нужна, а двигатели переведены в режим наземного малого газа, но в 1998 году я этого, понятное дело, не знал, только предположил, что мы остановились для того, чтобы пилоты что-то там сделали для взлёта. На самом деле, это так и есть: когда самолёт останавливается на исполнительном старте, пилоты читают так называемую полётную карту, или, иначе говоря, чеклист, который нужен для того, чтобы пилоты не забыли включить системы, необходимые для взлёта.

Нашим девчонкам, как я догадывался, эта остановка и ровный низкий гул двигателей радости не доставили. На кресле впереди меня я услышал какую-то возню и слово «боюсь». Привстав на своём кресле, на сколько позволил ремень безопасности, я увидел, что бедные девочки ужасно напуганы и держатся за руки. Разумеется, мне это не очень понравилось и я захотел девочек успокоить. Просунув руку между креслами я положил было её на плечо одной из девушек и уже приготовился сказать нечто в стиле «не бойся, всё будет хорошо», но…

В этот самый момент низкий ровный гул двигателей стал громче, как будто какая-то гигантская электричка набирает ход, затем гул перешёл в вой и свист, самолёт затрясся, как будто какая-то сила толкала его вперёд, а другая сила удерживала его на месте, или тянула назад. На самом деле, так и было: двигатели увеличивали обороты, выходя на взлётный режим, а стояночные тормоза удерживали самолёт на месте, чтобы он не покатился раньше времени. Руку, готовую успокоить одну из боящихся девочек, убрать, увы, я не успел, за что немедленно поплатился: Девушка, увидев в непосредственной близости от её плеча руку, вцепилась в неё, как утопающий в соломинку, вонзив в мою ладонь все имеющиеся ногти.

Разумеется, ситуация мне эта не очень понравилась и я уже был готов высказать праведное возмущение таким поведением представительницы прекрасной половины человечества, но… Опять-таки не успел…

Визг двигателей перешёл в вой, самолёт рванулся вперёд, как жеребец, пришпоренный опытным наездником, вдавило в кресло, немного заложило уши. «Вот он, этот момент взлёта»,- подумал тогда я и моментально забыл, что какая-то там непонятная девушка вонзила в мою ладонь свои ногти. Какая там кровь, возможно, сочащаяся из расцарапанных ладоней… Скоро, скоро, вот уже совсем скоро я взлечу в небо, чего же тут бояться, как вообще можно бояться того, чего ты ни разу не испытывал…

Самолёт бежал по бетонке всё быстрее, всё быстрее мелькала цепочка огней, наконец, она почти слилась в одну сплошную линию и тут… Грохот сменился ровным визгом турбин, запрокинуло на спину, а огни резко ушли вниз. Вот именно тогда я и понял, что не буду бояться летать. Как же можно бояться такого волшебного момента взлёта, это же просто наслаждение, когда неведомая огромная сила возносит тебя, земного человека, в заоблачный мир.

Что-то загремело под полом, заскрежетало, где-то на задворках сознания я услышал негромкое «ххххххахххххх» наших девочек, которые, должно быть, думали, что самолёт разваливается и сейчас камнем, однако, ничего не произошло, грохот под полом стих, раздались три негромких щелчка, это стойки шасси встали в убранное положение и створки гондол шасси закрылись. Про шасси, разумеется, я узнал уже потом, став взрослее и начав интересоваться авиацией, а в тот момент я, кажется, в первый раз понял, что мне нравится полёт. Однако, судьба мне, да и не только мне приготовила последнее испытание.

Рёв турбин, вдруг, значительно утих и перешёл в ровный гул, а самолёт, как бы, провалился вниз. На этот раз девочки сказали не «Хххахх», а достаточно громко взвизгнули. Достаточно громко, чтобы это было слышно за шумом двигателей, а кто-то даже закричал «Мама». Опять-таки уже позже я узнал, что это было. Двигатели были переведены со взлётного на более щадящий номинальный режим, а закрылки, помогавшие взлетать, а теперь ощутимо мешающие лететь, были убраны совсем. Из-за этого самолёт потерял подъёмную силу и, как бы, провалился. Кстати, на современных самолётах вы такого эффекта уже, скорее всего не испытаете. Там всем управляют автопилот и автомат тяги и подъёмная сила практически всегда одинакова, а значит самолёт никуда и не провалится.

Не успел крик утихнуть, как самолёт накренился. Боже мой, земля торчком в иллюминаторе. Такое ощущение, что самолёт вот-вот перевернётся на бок и рухнет камнем вниз. Но, странное дело… Я уже не боялся. Я прибывал в какой-то твёрдой уверенности, что, раз те дяди в фуражках, скрывшиеся за дверью пилотской кабины, смогли поднять эту хоть и очень красивую, но всё-таки очень железную коробку в небо, значит то, что сейчас происходит, делают дяди сознательно и надо просто подождать, чем же оно всё закончится. Похоже, что к тому времени устали бояться и наши девочки, хотя, почему-то вонзившиеся в руку ногти я стал чувствовать еще сильнее, но что ногти тысячи девушек в сравнении с восторгом от первого полёта?! Это, как я узнал позже, был разворот самолёта на нужный нам курс, или, иначе говоря, вираж, а, чтобы уравновесить все действующие на самолёт силы, пилоты всегда выполняют скоординированный разворот, иначе говоря разворот с креном. Именно из-за этого вас не тащит при развороте самолёта в бок, как тащит на автомобиле, или автобусе. Ведь на автомобиле, или автобусе крен не создашь и разворот выполняется «блинчиком». Именно к развороту «Блинчиком привык наш вестибулярный аппарат, а скоординированные развороты с креном кажутся ему неправильными и страшными.

И вот самолёт выровнялся и, как будто, замер на одном месте и ровным счётом ничего больше не происходило кроме ровного гула двигателей. «Боже мой»,- подумал я тогда… И вот этого наслаждения я боялся, этих замечательных ощущений, этого замирания на вдохе «хххххххх» на взлёте, этого крена при первом развороте, когда аэродинамические силы бережно поддерживают тебя на вираже и не тянут в бок, как на автомобиле… Да как же этого можно бояться, этому надо радоваться…

За давностью лет я уже не помню, как я убедил сидящую впереди меня девушку наконец-то отпустить мою руку, сильно ли текла кровь из расцарапанной ладони… Ничего не помню, ибо это было всё таким мелким в сравнении с обретением нового ощущения плавания по волнам пятого океана.

Была, разумеется, успешная и мягкая посадка, которой всегда славилась советская лётная школа, был и чудесный город Варна, и новые друзья, и приключения и масса других впечатлений, но самым ярким впечатлением той давней поездки в Болгарию был именно первый полёт.

А в заключении хотел бы обратиться к тем, кто боится летать. Я не буду говорить о статистике, которая говорит нам, что самолёт — таки самый безопасный вид транспорта, я просто искренне советую вам: соберитесь в тёплую дружескую компанию и махните куда-нибудь самолётом. Только возьмите с собой хотя бы одного человека, который до этого летал на самолёте, и тогда ваш полёт будет приятным, ярким, и разумеется, безопасным.

Дмитрий Бахров и экипаж вашего авиалайнера желают вам приятного полёта!

Автор: Дмитрий Бахров.

Справочная информация

Этот рассказ представлен на конкурс творческих работ «История одного путешествия», который проводится в рамках социального проекта «К реабилитации туристическими тропами» Нижегородским областным центром реабилитации инвалидов по зрению «Камерата» с использованием гранта Президента РФ на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов.

Основными целями Конкурса являются повышение творческой и познавательной активности инвалидов по зрению и продвижение использования путешествий и туризма для разносторонней реабилитации незрячих и слабовидящих людей.

При подведении итогов Конкурса будут учитываться как оценки экспертов, так и результаты интернет-голосования.